Белый ниндзя - Страница 160

160

Над ними, в их подводном царстве, было все спокойно: морской ангел шевелил своими прозрачными плавниками-крыльями, а зубатка, объевшись, спала, уткнувшись носом в нишу между двумя пластиковыми деталями останков затонувшего корабля.

Пламя страсти уже бушевало в них, то самое сладкое пламя, которое они всегда ощущали в себе в предыдущие моменты близости, когда они отдавались друг другу с таким самозабвением, что весь мир вокруг них плавился в этом зное. Пальцы Жюстины уже расстегивали ему рубашку, отбрасывали ее с груди назад. Он трогал языком ее губы, уши, впадинку на горле.

— Давай же, давай, — шептала она.

Николас начал стягивать с нее свитер, но она застонала:

— Нет, нет. Я хочу тебя сейчас, сразу, немедленно, — расстегивая его пояс дрожащими от нетерпения пальцами.

У Жюстины под джинсами ничего не было, поэтому он сразу же вошел в нее. Она помогала ему, извиваясь всем телом, подпихивая себя руками.

— Боже мой! Как давно тебя не было! Как давно! — Ее бедра двигались вверх-вниз, она вся горела, и губы ее все шептали: — Давай, давай! — почти религиозное заклинание или благодарственная молитва. Ее бедра все увеличивали и увеличивали темп, пока он не смог больше вынести этой сладкой муки, и не взорвался внутри нее. В этот миг они были единственным достоянием друг друга, и ничего больше от этой жизни им было не надо.

* * *

Кузунда Икуза был в Восточном саду императорского дворца — единственном месте в районе дворца, открытом для посещения народа. Отсюда открывался прекрасный вид не только на сам дворец, но и на сад с его традиционными цветущими кустарниками и деревьями и низкими декоративными постройками, такими же древними, как и сам дворец. Еще отсюда было хорошо видно огибающую дворец дорожку — излюбленное место для любителей бега трусцой, не обращающих внимания на смог, висящий над дорогой за рвом, наполненным водой. Но не бегать пришел сюда Икуза.

Было половина седьмого розового токийского утра, и он без труда разглядел приближающегося к нему Мадзуто Иши, вице-президента «Сато Интернэшнл», ключевую фигуру в операции по слиянию «Сато» и «Накано». Когда он позвонил Икузе накануне вечером, тот сразу согласился встретиться.

Икуза подходил к этому маленькому человечку с осторожностью, но без подозрительности, возможной при других обстоятельствах. Обычно люди Тандзана Нанги отличались лояльностью, удивительной даже для, этой страны, где лояльность почиталась превыше всего. Но сделка по слиянию с «Накано», а особенно детонация от взрыва мины, которую Икуза подложил под контракт, стрясла с дерева дружбы немало листьев. В первый раз за всю свою историю «Сато» оказалась в серьезной беде. Все знали источники этой беды, то, как трудно будет от нее отделаться. Этого и добивался Икуза: ему надо было пошатнуть доверие к Нанги, посеять тревогу в сердцах его людей.

Таким образом, звонок от Мадзуто Иши не был такой уж неожиданностью. Только одно несколько удивило Икузу — то, что о встрече попросил человек, стоящий так высоко в иерархии концерна. Но это было скорее добрым предзнаменованием. Впервые за последние несколько дней — с тех пор, как он отделался от человека, шпионившего за ним и Киллан, — он позволил себе хоть неполную, но все же радость торжества. Он был на пороге великих возможностей, открываемых для него последними хитроумными операциями.

Двое мужчин приветствовали друг друга по заведенному ритуалу и начали круговое движение по саду. Занимался новый день, и великий город, раскинувшийся за рвом, медленно просыпался. Икуза физически чувствовал нервозность своего собеседника. Хотя Икуза обстоятельно познакомился с верхушкой руководства «Сато» еще в период подготовки к своей операции, он еще раз посмотрел досье, заведенное на Иши, чтобы проверить, не забыл ли он каких-нибудь важных деталей, касающихся его личности.

Иши работал в «Сато» двадцать лет и внес существенный вклад в развитие концерна. Это был маленький, можно сказать, крошечный человек с быстрыми, умными глазами, чудовищно увеличиваемыми толстыми стеклами очков. Его единственным пороком была страсть к игре — весьма обычное занятие японцев в свободное от работы время.

Это был выдержанный человек, прекрасный семьянин, но далеко не кроткого нрава. О нем рассказывают, что во время политических беспорядков в доках после войны, когда ему было около двадцати лет, он врезал коммунистическому заводиле железным шкворнем по голове со словами: «Покушающимся на свержение императора придется прежде переступить через мой труп». Говорят, уже к вечеру этого дня рабочие вернулись на свои места.

— Иши-сан, я был приятно удивлен тем, что вы ищете со мной встречи, — сказал Икуза, когда они огибали цветущий куст азалии. — Разве я не считаюсь врагом вашего концерна?

Иши ответил ироническим тоном и с улыбкой на устах:

— Враг есть понятие, относящееся к области семантики.

То есть, подумал Икуза, слово употребляется в зависимости от того, чью сторону говорящий поддерживает. Но он ничего вслух не сказал, желая предоставить собеседнику полную инициативу в поддержании разговора.

День уже начинался, и становилось заметно жарко. Икуза видел, что Иши потеет всеми порами под своим темно-серым костюмом в тонкую полосочку. Воротник рубашки был уже мокрый.

И маленький человечек не заставил себя долго ждать.

— Могу я быть с вами абсолютно честным, Икуза-сан? — обратился он.

— Конечно. Мы теперь — одна семья. — Он так и излучал благожелательность. — Прошу без чинов. Дело довольно простое. И не терпящее отлагательств. — Иши промокнул платком вспотевший лоб. — Связанное с деньгами.

160