Белый ниндзя - Страница 179

179

Выстрел прозвучал, как гром. Пистолет, который Негодяй ей дал для самозащиты, прыгнул в ее ослабевших руках и отбросил ее к стене. Она пыталась закричать, но, как в кошмарном сне, рот беззвучно открывался и закрывался.

Киллан упала на колени. Правая сторона тела ничего не чувствовала, и весь низ у нее был мокрый, будто она запакостилась. Все вокруг было липким от крови, и прямо перед ней лежал обрубок гигантского дерева, уставившись в потолок ничего не видящими, черными, как пуговицы, глазами. И тут Киллан услышала жалобный протяжный вой, постепенно заполняющий всю комнату, словно кровавый клинок заговорил. А потом и люди появились в дверях. Знакомые лица: Негодяй, Томи Йадзава.

И тут до Киллан дошло, что вой исходит из нее. Она пыталась его остановить, но все было напрасно. Полная боли и отчаяния, она беспомощно смотрела на них. И выла. Кто-то поднял ее на руки и понес к дверям, люди ей что-то говорили, но она не понимала их и не хотела понимать. Она хотела только выть, выть, выть и выть. Она и выла.

* * *

Огонь все еще пылал в воображении Сендзина: темное, трескучее пламя, очищающее поганый воздух, полный скверны. Оно дольше горело в воображении, чем на самом деле. Но горело ли оно ярче? Пожалуй, нет.

Сегодня день его рождения. Ему двадцать девять, но будет только один человек, с которым они отметят эту дату:

Шизей. Он вызвал ее, оставил весточку в ее автоответчике, не называя своего имени. Она уже опаздывает. Он надеялся, что она будет ждать его в Вест-Бэй Бридже. Почему она не появилась? Он так надеялся, что увидит ее лицо, заглянет, как всегда, в ее сознание, — и начнется этот упоительный обмен информацией: от сердца к сердцу, без посредства человеческого языка.

Ему так хотелось взглянуть на картину, которую он нарисовал у нее на спине, лежа рядом с ней, переплетаясь с ней сознаниями, — их уникальный метод общения. Подарок в день рождения.

Сендзин никогда не праздновал свой день рождения: никогда не было ни праздничного семейного застолья, ни сборища с друзьями, ни подарков или даже просто поздравительных открыток, — чтобы хоть как-нибудь отличить этот день от других дней в году. Впервые он услышал о традиции дарить подарки в день рождения, когда был уже довольно взрослым, — и она ему очень не понравилась. Получая подарки в этот день, он чувствовал меланхолию, инстинктивно воспринимая ее как проявление слабости. А со слабостями надо бороться.

Но сегодня Сендзин наконец решился сделать себе подарок. Близится начало конца: последние шаги, которые ему предстоит сделать по дороге, которую он для себя выбрал. Сэнсэй готовил его к этому моменту, хотя и подсознательно. Его сознанию не хватало широты, размаха. Он, конечно, был тандзяном, и у него не отнимешь его дара, но дорокудзаем он не был, и, следовательно, он не мог представить себе значения этих шагов.

С другой стороны, Аха-сан, возможно, и смогла бы. Он вспомнил день, когда они с ней ездили в город. Путешествие было долгим, утомительным и нудным. Он бы предпочел остаться с сэнсэем. Но сэнсэй исчез, отправившись в одно из таинственных путешествий, которые он время от времени предпринимал. А Шизей куда-то отправилась по поручению Аха-сан.

В городе они пошли в банк. Сендзин помнил, как они сели напротив человека с несгибающейся спиной и таким же несгибающимся воротничком, высовывающимся из-под черного сюртука. Он задал Аха-сан несколько вопросов личного характера, записывая ее ответы на специальной карточке. Потом он дал ей заполнить какой-то бланк. От нечего делать Сендзин читал, что она пишет, и, к его удивлению, в графе о дате рождения она поставила не свою дату, а их с Шизей. После, уже на улице, Сендзин указал ей на этот казус.

— Вот как? — ответила Аха-сан довольно равнодушно. Потом улыбнулась: — Ну, это естественная ошибка. Ваш день рождения — самая яркая дата в моей жизни.

Только много лет спустя Сендзин понял, что она имела в виду. Она до такой степени была погружена в жизнь детей, что та стала ее «икагай», то есть смыслом ее жизни. И когда это произошло, она спихнула на них все недостатки своей собственной личности, все ее страхи, боль, ярость: все слабости, которые она таким образом преодолела в своей собственной жизни.

Сендзин сунул руку в карман, и его пальцы сжали аккуратно завернутый пакетик с изумрудами. Их сила сразу стала переливаться в него, пульсируя в стиснутой ладони. Их было шесть: плохое число, опасное, дестабилизирующее. Он знал, что он сильно рискует, нося их с собой. Они вполне могут сами собой построиться в знак скорпиона — знак разрушения. Только его собственная внутренняя энергия держала в узде разрушительную энергию шести изумрудов.

Ему надо добыть недостающие изумруды, чтобы было хотя бы девять. Только тогда он выполнит свое предназначение на земле. Последнее звено — и Вечность в его власти.

Непобедимый, стоящий выше понятия добра и зла, он пройдет по жизни, — и все на этом пути будут склоняться, выполняя его прихоти.

Сейчас, стоя перед нелепым зданием на Грин-стрит, похожим на фабричный цех, он чувствовал, что подобрался уже близко к заветным изумрудам. За этим он, собственно говоря, и прибыл сюда. За этим, и еще для того, чтобы провести Николаса Линнера через несколько филиалов ада на земле, а потом — убить.

Но в данный момент Николас был где-то на периферии его сознания. Сейчас главное — Жюстина. Именно она, думал Сендзин, откроет ему тайну местонахождения изумрудов. Ему хватит и десяти секунд, чтобы вломиться в ее сознание и похитить эту тайну оттуда. А потом он приколет ее к стене, как бабочку.

179