Белый ниндзя - Страница 184

184

Не давая ему опомниться, Николас ударил снова, но Сендзин не обращал внимания на боль. Искры вспыхнули у него перед глазами, и он с трудом дышал. Ему нужно было хоть чуточку времени, чтобы обуздать боль и остановить кровотечение. Вернуть своему сознанию сосредоточенность, необходимое для использования Тао-Тао.

Он извернулся, подставив Николасу левое плечо, и, когда тот атаковал его, внезапно поднырнул под его руки и ударил коленом в нижнюю часть живота. Николас упал на колени, и Сендзин, воспользовавшись этим, перелетел через него и помчался вверх по лестнице, туда, где лежала Жюстина, опутанная магией Тао-Тао. Ею можно воспользоваться как живым щитом против нападения Николаса. «...Я НАКЛАДЫВАЮ НА ТЕБЯ ЖЕЛЕЗНЫЕ ЦЕПИ»

* * *

Нанги повернулся к Томи:

— Я хочу поговорить с этим парнем, с Негодяем. У него есть ключ, но я сомневаюсь, что он об этом подозревает.

Томи кивнула, соглашаясь. Она провела Нанги в комнату для допросов в здании полиции. Прошло уже три дня с тех пор, как Икуза напал на Киллан Ороши в гостиничном номере, но она все еще опасалась за жизнь своего друга. Хотя Икуза и мертв, но кто знает, сколько людей он вовлек в свою операцию. Нанги, в свою очередь, все эти дни был занят на переговорах с «Нами» по поводу судьбы «Сато» и «Томкин». Борьба шла не шуточная, а вполне «монументальная», как он сам говорил.

— Все, что вы просили, вы найдете там, — сказала она Нанги, а сама пошла за Негодяем.

Томи никак не могла отделаться от преследовавших ее образов Киллан Ороши и Икузы. Когда она врывалась в комнату гостиницы, больше всего она беспокоилась о своем друге. Она бы никогда не разрешила ему ехать туда вместе с ней, но Негодяй чувствовал свою ответственность за жизнь Киллан. Ему не удалось тогда утащить ее с собой в полицию: она не могла преодолеть своей антипатии к Томи. Киллан отказалась идти вместе с ним с повинной — и с кассетой.

Бедняга Киллан. Ее залитое кровью лицо, ее дикий крик до сих пор не давал покоя Томи. Сегодня она решила рассказать Негодяю все, что знала о Киллан.

Вид у него был по-прежнему бледный и испуганный, когда Томи пришла за ним.

— Она умерла? Так и не оправилась после того, как Икуза ее...

— Он, конечно, пытался... — ответила Томи, давая знак охраннику открыть дверь камеры.

Негодяй вышел в коридор, щурясь от яркого света.

— Ты хочешь сказать, она жива? Киллан жива?

— Жива.

Дверь камеры закрылась за его спиной со стуком, и он вздрогнул. Потом нервно рассмеялся. Вид у него был ужасный: как у отпетого наркомана или приговоренного к смерти преступника.

— Здесь очень быстро теряешь ощущение перспективы, — сказал он, когда они шли по гулкому коридору. — Я знаю, что ты посадила меня сюда для моей же собственной безопасности. Но когда я думаю о глупостях, которые совершил, я очень просто могу вообразить себя засевшим здесь всерьез. — Он сглотнул застрявший в горле комок. — Что со мной будет, Томи?

— Это будет зависеть от некоторых фактов, — ответила Томи и, увидев его горестное выражение лица, сжалилась и притронулась к его руке: — Да ты не мучайся так. По-моему, ты никаких законов особо не нарушил.

— Но морально...

— Мораль — это другое дело, — оборвала его Томи. — Полиция не может арестовать людей из-за этого.

Негодяй глубоко вздохнул, провел рукой по своим всклокоченным платиновым волосам.

— А что ты имела в виду, когда сказала, что это зависит от некоторых факторов?

— Тут есть один человек, который хотел бы поговорить с тобой. Его зовут Тандзан Нанги. Ты слышал о нем, — сказала она, по-особому сжав губы, произнося последние слова. Конечно, Негодяй слышал о Тандзане Нанги. Это на компьютерной системе фирмы Нанги он впервые испытал свой вирус ИУТИР. — Я думаю, что именно от Нанги будет зависеть, как сложится твоя дальнейшая судьба.

Негодяй застонал, опустив голову.

Томи ввела своего друга в комнату для допросов. Нанги выключил магнитофон, повернулся, чтобы посмотреть на Сендзи Кикоко.

— Я только что прослушал всю запись, — сообщил он, отодвигая магнитофон в сторону и придвигая к себе лакированный поднос, на котором стояли три фарфоровых чашки и лежала палочка тростника. Нанги взял в руки тростник. — Я заварил зеленый чай. Сидеть в тюрьме по какой угодно причине — малоприятное занятие. — Его руки ловко двигались, сбивая воду и чайные листья в бледно-зеленый бульон и одновременно вращая чашку. Он пододвинул одну чашку Негодяю. — Угощайтесь, Кикоко-сан, — любезно предложил Нанги. — Выпейте. Расслабьтесь. Нам с вами надо многое обсудить.

* * *

Консьержка подала Шизей записку, в которой Сендзин сообщал ей, что снял комнату.

СЕСТРА, ГДЕ ТЫ? КУДА ТЫ ЗАПРОПАЛА? Я ЖДУ ТЕБЯ. ТЫ МНЕ НУЖНА. ГИРИ.

А эту записку, вместе с адресом дома на Грин-стрит, которым она заканчивалась, Шизей нашла в женском туалете в холле гостиницы. Прочитав ее, она смяла записку, бросила в унитаз и спустила воду. А потом три дня ждала в гостиничном номере, который снял ее брат-близнец. Три дня лежала в постели, глядя в потолок, или сидела на смятых простынях, свесив ноги с кровати и прислушивалась к приглушенным голосам и взрывам эмоций, доносящимся через стенку справа и слева.

Время от времени Шизей заказывала по телефону что-нибудь поесть: гамбургеры, мясо по-французски, коку. Через двадцать минут после того, как она съедала чужеземную и неудобоваримую пищу, она бежала в туалет, и ее страшно рвало. А потом лежала в прострации какое-то время, ощущая страдание. И это ее радовало: раз чувствует боль — значит, еще жива.

Хоть какое-то разнообразие в ощущениях по сравнению с жуткой пустотой, царящей в ее душе, когда она лежала вот так на кровати, закрывшись покрывалом до подбородка, или сидела на краю, натягивая на плечи простыню побелевшими руками, сжатыми в кулаки. Прислушивалась.

184